30 апреля 1847 году в Вене остановилось сердце эрцгерцога Карла. К тому времени он давно уже не был публичной фигурой, жил скромно, казалось не замечая того, что его имя стало легендарным на ровне с принцем Евгением и Лаудоном, что сам он превратился символ побед австрийского оружия, которое будет вдохновлять солдат на подвиги многие годы спустя, что поэты создают в его честь оды, а живописцы считают за честь писать его портреты. Эрцгерцог был редкой фигурой высшей аристократии чья смерть вызвала искреннюю скорбь, как среди привилегированного сословия, так и среди простого народа.
«Сегодня рано утром умер эрцгерцог Карл. Он был благороден и как человек, и как солдат», написал поэт Эдуард фон Бауэрнфельд, узнав об уходе любимого полководца страны.
Другой поэт-романтик Николаус Ленау, воскликнул узнав о смерти Карла: «Эрцгерцог Карл не умрёт никогда»!
Кажется, Карлу, самим своим происхождением, было предопределено, стать выдающимся мыслителем и совершенно неординарной личностью. Он был внуком великой Марией Терезии, а его отец тосканский герцог Пьетро Леопольдо I был одним из самых просвещённых и успешных правителей своего времени, вознёсшим Тоскану на недосягаемую ранее высоту. Но, не одной лишь генетикой Карл был обязан тому, кем он стал. В этом очерке мы рассмотрим становление эрцгерцога как личности, расскажем о детстве и юности величайшего полководца XVIII-XIX веков и тех людях, кто повлиял на Карла на начальном этапе его жизни.
Историки отмечают, что между отцом и матерью Карла не было яркой и страстной любви, такой как между Марией Терезией и Францем Стефаном. Изначально брак австрийского принца и испанской инфанты Марии-Людовики (Луизы) задумывался исключительно, как династическое предприятие. Мария-Людовика не отличалась красотой, но у неё было главное качество для жены – верность и приверженность семейным ценностям. В браке с Леопольдом у них родилось 16 детей, которым супруги постарались дать лучшее для того времени образование.
Мария-Людовика по своему характеру и воспитанию, была скромной женщиной, видевшая своё предназначение в абсолютном послушании мужу и рождении детей. Она не была публичным человеком и целиком концентрировалась на семье, в то время, как муж активно занимался и политикой, а также не чурался развлечений и романов на стороне, на которые жена закрывала глаза. Но, было бы не верным утверждать, что между супругами совсем не было никаких чувств. Современники называли их брак спокойным и счастливым. Нет никаких сомнений, что Леопольд и Мария-Людовика любили своих детей. Известно, что, они иногда брали с собой детей на отдых и проводили «отпуска» всей семьёй, что было редкостью для того времени. Однако, эти моменты, проведённые с родителями, возможно были единственными светлыми воспоминаниями из детства Карла и его братьев.
Пьетро Леопольдо, будущий император Леопольд II, был не только выдающимся государственным деятелем, он видел себя ещё и педагогом-новатором. Великий герцог мечтал вырастить своих детей идеальными правителями и уделял огромное внимание воспитанию их государственнического мировоззрения. Он разрабатывал для своих детей нравоучительные максимы, которые должны были помочь им сформироваться, как личностям и стать ориентирами в дальнейшей жизни. Вот одна из них: «Вы должны внушать им (своим детям), единственную страсть, а именно гуманность, жалость и желание сделать свой народ счастливым. Вы должны научить их, что величайшее несчастье для князя не знать реального состояния своей страны, не видеть собственными глазами её проблем. Князья прежде всего должны быть убеждены в равенстве людей и в том, что у всех их подданных равные права; что они должны приносить им в жертву всё своё существование, свои склонности и свои удовольствия при каждом удобном случае. Принцы всегда должны иметь в виду, что они только с одобрения своих подданных являются такими, какие они есть, и что выполнять все свои обязанности перед ними – их прямой долг. Принцы всегда должны помнить, что их первый долг — сделать свои народы счастливыми. Каждый князь, который любит войну или жадно стремится к военной славе, является тираном своего народа; следует искать только славу, которую вы приобретаете через справедливость, человечность и исполнение обязанностей».
Эти идеалы гуманизма и просвещения, заложенные отцом Карла в детстве, станут определяющими чертами в его личности.
Поначалу, Леопольд старался соблюдать баланс между строгостью воспитания, привитием дисциплины и чувства долга детям, и детскими играми, без которых невозможно представить полноценного детства. Но вскоре всё начало меняться.
Чрезмерное увлечение сына экспериментами в педагогики, вызвало обеспокоенность Марии Терезии, которая с годами всё больше погружалась в религиозность. На правах главы дома, в 1773 году она выписала во Флоренцию в качестве наставника детей Леопольда графа Франца де Паула Карла фон Коллоредо-Вальзее, который должен был организовать воспитание внуков эрцгерцогини в строгом католическом духе, и хоть Леопольд возражал против этого, он был вынужден покориться матери.
Но было бы не верно полагать, что Леопольд стоял на позициях позитивизма и был чужд религиозности. Напротив, он видел в ней основу для воспитания детей, но этот католицизм был куда более умеренным чем у его престарелой матери. «Твердая религиозность должна быть основой всех их действий; — пишет Леопольд, нужно приучать детей к владению собой даже в мелочах. Нужно научить их праведности и любви к добродетели через принципы, хороший пример, а также через чистейшую мораль Евангельского духа, давая им понять, что быть добродетельными – наша святая обязанность, что без добродетели и сострадания к бедным нельзя быть счастливыми. Нужно вдохновить их на благотворительность, которая превосходит все удовольствия, и показать им, что лишь добродетель и религия делают людей счастливыми».
Вернёмся к Коллоредо. Чтобы понять отношение этого человека к своим воспитанникам достаточно привести небольшую выдержку из его воспоминаний: «Я никогда не относился к ним по-семейному, — пишет Коллоредо, не шутил с ними, всегда оставаясь твёрдым, серьёзным и невозмутимым. Я заставил их понимать, что знаю о них всё, что ни одна деталь не уйдёт от моего внимания и обманывать меня бесполезно. Я их редко хвалил или не хвалил вовсе, но давал понять, что все эти строгости были для их же пользы».
Под наставничество Коллоредо Карл попал в пятилетнем возрасте в начале февраля 1776 года. Тогда он был переведён в детскую к своим старшим братьям Францу и Фердинанду. По словам воспитателя, Карл был ловким, послушным и обходительным ребенком.
Иосиф II, любитель военного ремесла, желая усилить воинскую компоненту в воспитании принцев в 1775 году назначает второго наставника полковника Федерико Манфредини, который оказался ещё более авторитарным, чем Коллоредо. Он преподавал юнрым принцам французский и итальянский языки и литературу, а также право.
В это время у Карла начинаются первые эпилептические припадки, он теряет в весе, его рост замедляется. С больными детьми тогда особо не церемонились, поэтому, учителя просто махнули на Карла рукой, как в последствии, махнёт рукой на собственного сына, воспитанный ими император Франц. Лишь учитель истории и географии священник Сигизмунд Антон граф Гогенварт-Герлачштейн заботился о нём и не оставил его образования, за что эрцгерцог будет ему благодарен до конца своих дней. Поистине, роль этого человека в судьбе Карла невозможно переоценить. Он не только был ему опорой и поддержкой, но и привил ему любовь к истории и военной мысли. Многие часы юный эрцгерцог и Гогенварт проводили в беседах, из которых Карл узнавал о славных воинах прошлого, далёких странах и могущественных империях, сотрясавших мир в былые годы.
Американский историк Ли Эйстурлид отмечает, что Коллоредо и Менфреди были представителями двух конкурирующих интеллектуальных школ Австрии: Терезианской и Иосифлянской. Если в Терезианской, более старой, доминировало католическое мировоззрение, эмоциональность и на первый план выдвигалась роль личности, то Иосифлянская утверждала примат рационализма, утилитаризма и приоритет системы над личностью. Австрийский и германский историк первой половины прошлого века Лоренц Рейнхольд называет взаимодействие этих школ «соревнованием между сердцем и разумом». Таким образом, дети Леопольда были продуктом конкуренции и синергии этих двух философских школ. Каждый из братьев так или иначе нёс отпечатки обоих подходов, но, в мировоззрении Карла, как мы потом увидим, Терезианская школа оказалась более преобладающей с её религиозностью и моральными акцентами, но отнюдь не благодаря Коллоредо, а Сигизмунду Гогенварту.
Тот же Ли Эйстурлид утверждает, что первоначальное сближение Гогенварта с Карлом было вызвано именно болезненностью мальчика и предполагаемой для него отцом религиозной карьерой, единственной, какую он мог построить исходя из своего здоровья.
В 1780-м году состояние эрцгерцога было настолько серьёзным, что двор готовился к его смерти.
Тем временем, его отец, как это часто бывает, желая превратить наследников в настоящих интеллектуальных суперменов, так увеличил нагрузки в обучении, что совсем забыл про другой важный компонент воспитания принцев – этикете, обходительности и просто социализации. Впервые допущенные в свет двенадцатилетний Франц и одиннадцатилетний Фердинанд были застенчивы и грубы одновременно, чем вызывали шок у гостей Флорентийского двора. Такое поведение и сегодня неприемлемо, не говоря уже о том времени. Не будем забывать, что на дворе стоял галантный век!
После смерти Марии Терезии, её наследник Иосиф II, решает усилить воспитательную группу тосканских принцев бароном Готфридом фон Варнсдорфом, который в своей солдатской грубости превзошёл даже Манфреди.
Обучение эрцгерцога завершилось в 1787 году. Как и его старшие братья, помимо прочего Карл был знаком с античной и раннехристианской литературой, знал историю, географию, алгебру, геометрию, физику, химию, ботанику, анатомию, астрономию, философию. Одним словом, Карл и его братья были блестяще образованы для своего времени. Он прекрасно ориентировался в сочинениях Цезаря, Полибия, а Тацита, он будет позднее называть своим любимым автором.
Самое раннее сочинение Тацита «О жизни и характере Юлия Агриколы» во многом сформировало взгляды Карла на идеал командира. Агрикола был римским полководцем, покорявшим Британию и тестем Тацита. По мнению М.И.Тронского, великий историк создал биографию тестя, в качестве искупления того, что не произнес, по невыясненным причинам, траурную речь на его погребении.
Идеализированный образ Агриколы обладал теми качествами, какие в себе будет всю жизнь культивировать эрцгерцог. Это: умеренность, дисциплина, верность долгу, храбрость, неподкупность и смирение, наверное, самое неожиданное качество для язычника, но наиглавнейшее для христианина, кем был Карл. В «Агриколе» говорится, что император Домициан, справлявший фиктивные триумфы по случаю мнимых побед над германцами, завидовал реальным успехам Агриколы в Британии и строил всевозможные козни против полководца. Тем не менее, «идеальный гражданин Рима», которого воплощает Агрикола, не поднимает против императора восстания, так как руководствуется не личными мотивами, а интересами государства. Как этот сюжет похож на отношения Карла и Франца, исполненными зависти со стороны старшего брата и высочайшим христианским смирением со стороны младшего! Смирением, почти непонятным современному человеку Запада, согласно позитивистской логике которого, Карл за бессчетные обиды должен был просто стереть в порошок своего недалёкого и тщеславного брата, чуть было не погубившего страну, тем более, что, от этого всем бы было только лучше.
Резюмируя самые ранние годы Карла и его братьев, можно утверждать, что их отец, преследуя абсолютно благие цели – дать детям замечательное образование, фактически лишил их детства. Это обстоятельство потом нашло отражение в холодном «габсбургском» характере императора Франца и его излишней педантичности. Сам Карл также никогда не отличался излишней эмоциональностью, однако, именно тогда в детстве, он познал истинное человеческое благородство в лице Сигизмунда Гогенварта. Рыцарство Карла было основано не только на исторических и художественных произведениях, но и на личном жизненном опыте. Как и Гогенварт, он всю жизнь будет браться за казалось невозможное и достигать впечатляющих успехов.
Помимо Тацита огромную роль в формировании взглядов эрцгерцога сыграла плеяда выдающихся мыслителей более позднего времени. Например, Карл отдавал дань уважения Макиавелли, но лишь в его взглядах на войну, политические методы автора «Государя», он находил неприемлемыми для христианского правителя. «Читая произведения Макиавелли о природе войны, убеждаешься в глубине и правильности мысли флорентийца. Его разработка типов, экспертиза войны, и подготовка командования к ней, все соответствовало времени» — пишет эрцгерцог в своих «Афоризмах».
Такие взгляды Макивелли на войну, как необходимость сражаться с явным преимуществом перед противником, используя в том числе особенности местности, предпочтительность отступления перед более сильным противником, чем принятие боя и важность снабжения легли в основу практики и последующего теоретического обобщения эрцгерцогом искусства стратегии.
После завершения обучения встал вопрос о выборе будущего пути для Карла. Из-за слабого здоровья, отец не рассматривал сына, как достойного продолжателя династии, хотя он был третьим претендентом на Тосканский престол, а возможно и на австрийский, в виду отсутствия детей у Иосифа II. Леопольд видел для него в лучшем случае религиозную карьеру, вершиной который мог стать сан епископа Зальцбурга. Но Карла такая перспектива категорически не устраивала. «Заражённый» Гогенвартом любовью к истории и подвигам великих воителей прошлого, он мечтал стать военным. Карл начинает развивать себя физически, закаляется, уделяет время физическим тренировкам. Это стремление заметил и оценил его дядя Иосиф II. Он вступился за Карла и не позволил брату отдать Карла в священники.
Переломным моментом в жизни эрцгерцога стала смерть Иосифа II 20 февраля 1790 года. Император, подорвал своё здоровье на турецкой войне и умер 48-и лет отроду не оставив наследников. Леопольду с семьёй пришлось переехать в Вену и стать австрийский эрцгерцогом. В результате Франц стал наследником австрийской короны, а его младший брат Фердинанд Великим Герцогом Тосканским. 30 сентября Леопольда избирают Императором Священной Римской Империи Германской Нации, а 9 октября торжественно коронуют во Франкфурте-на-Майне, 15 ноября Леопольда коронуют королём Венгрии в Пресбурге, а год спустя, 6 сентября 1717 года королём Богемии в Праге. Именно на коронации 9 октября 19-летний Карл знакомится со своими будущими приёмными родителями: штатгальтером Австрийских Нидерландов Марией-Кристиной и её супругом Альбертом Сексен-Тешенским.
Весной 1791 года Леопольд с семьёй решает навестить своего сына Фердинанда и совершает визит к нему в Тоскану. В ходе этого вояжа Карл узнаёт о планах удочерить его тёткой Марией Кристиной, недавно вернувшей себе контроль над мятежной провинцией.
Мария Кристина была любимой дочерью Марии Терезии. Острая на язык и любящая всё докладывать матери, Мими, как её называли в семье, не пользовалась популярностью среди сестёр, вызывая у них зависть и неприязнь. Есть свидетельства о её связи с женой Иосифа II, Изабеллой Пармской, якобы, та только и вышла замуж за принца, чтобы иметь возможность быть рядом с возлюбленной. Тем не менее, сомневаться в её любви к мужу Альберту Казимиру Августу Саксонскому не приходится. Мария Терезия была против этого брака, и дело даже не в том, что Альберт приходился Марии Кристине кузеном, это было обычным явлением в тогдашней Европе и в особенности у Габсбургов, важно было, что этот брак не мог принести никаких политических дивидендов, а значит нарушал важнейший принцип династии: «Bella gerant alii, tu felix Austria nube, пат que Mars aliis, dat tibi regna Venus». Тем не менее, Мария Терезия дала добро на этот брак. Лишившись любимого мужа, она не смогла отказать любимой дочери, помня собственную историю замужества. Захудалый лотарингский герцог тоже не вызывал восторга при дворе её всесильного отца Карла VI. Мария Кристина стала единственной из дочерей Марии Терезии, кому было позволено выйти замуж по любви.
Леопольд не мог отказать сестре и 3 марта 1791 года Карл был официально усыновлён тётей. Это стало шансом для эрцгерцога. Из бесперспективного принца, к будущему которого родной отец относился весьма скептически он превратился в наследника богатых Австрийских Нидерландов. В сентябре он переезжает в Брюссель и там наконец начинается полноценная жизнь. Карл впервые заводит дружеские отношения со сверстниками, что было невозможно в драконовских условиях придворного воспитания во Флоренции. Продолжает образование, в частности штудирует «О богатстве народов» Адама Смита. Вообще, он жадно поглощает любые знания, что ему попадаются, словно уставший путник в пустыне, дорвавшийся до прохладной чистой воды. Иной бы, наконец освободившись от родительских пут, ударился в развлечения и кутежи, тем более, что возможностей для этого было предостаточно, но Карл направляет свои стремления на самообразование и укрепление физической формы. Мария Кристина не может на него нарадоваться. Брату она характеризует эрцгерцога, как «живого, но не страстного». Он участвует в балах, общается с придворными, шутит, но никогда не теряет чувства меры. Видимо от рождения в Карле не было той гнили, которая всегда выходит наружу у молодых светских львов, только вступающих в жизнь.
Леопольд скоропостижно умирает 1 марта 1792 года на 45-м году жизни. Престол переходит к его старшему сыну Францу, который разворачивает активную деятельность против Революционной Франции.
Карл принимает участие в походе герцога Брауншвейгского под началом Клерфэ. Боевое крещение принимает 11 июня в сражении на и реке Гризюэль/Глизюэль (La Grisuelleи/ La Glisuelle), Ш.Т.Бове де Прео даёт дату 13 июня, первой победоносной битве австрийцев против французов.
Французский командующий Лафайет разбил лагерь у Мобёжа, выдвинув к реке Гризюэль авангард под командованием генерала Жана-Баптиста Гувиона. Маркиз приказал навести мосты через реку, чтобы в случае атаки на авангард выйти во фланг неприятелю. 11/13 июня разыгралась сильная буря, этим воспользовался Клерфэ, он выдвинулся из Монса и атаковал ничего не подозревающего Гувиона. Ряды французов смешались, и они в беспорядке отступили, 2-й добровольческий батальон Кот-д’Ор, находившийся на передовой, был уничтожен, а сам Гувион смертельно ранен ядром. Лафайет с основными силами поспешил на помощь Гувиону и вскоре вернул утраченные позиции, которые австрийцы покинули, не вступая в бой с превосходящими силами французов, но было уже поздно, авангард его армии оказался на голову разгромлен.
После этого сражения, Карл отбывает во Франкфурт, где 14 июля принимает участие в коронации брата императором.
20 сентября Карл сражается при Вальми уже в чине генерал-фельдвахтмейтера под началом принца Фридриха Вильгельма Гогенлоэ-Крихберга в корпусе Клерфэ. Такая «головокружительная» карьера была вполне обычна для аристократов того времени, тем более, для представителей правящего дома.
6 ноября эрцгерцог Карл сражается при Жемаппе под общим командованием своего приёмного отца и уже командует бригадой гренадеров, состоящей из двух батальонов.
В 1793 г. у эрцгерцога появляется военный наставник Карл Фридрих фон Линденау, с которым Карла будет связывать многолетняя дружба. Этот урождённый прусак во многом сформировал военно-стратегические воззрения Карла.
Став после успешной для союзников кампании 1793 года штатгальтером Австрийских Нидерландов, Карл начинает активно продвигать идею о мире с Францией. Он предвидит скорый выход из Коалиции Пруссии, для него также очевидна уязвимость только отвоёванных Австрийских Нидерландов, становящихся фактически основным полем боя между Францией и союзниками. Неожиданно он находит поддержку в лице бывшего канцлера Венцеля Кацуница-Ритберга. Будучи уже на покое, многоопытный политик также считает, что мир в сложившейся ситуации был бы наиболее предпочтителен. Мнение Карла разделяет и ряд высших офицеров Австрии.
Для того, чтобы убедить брата в скорейшем заключении сепаратного мира, Карл в марте-апреле 1794 года отправляется в Вену. Приехав совершенно внезапно, он вызвал крайнее недовольство канцлера Тугута. Этот эпизод положил начало многолетней вражде эрцгерцога и канцлера, плодами которой в последствии станет конфликт с Суворовым и развал кампании 1799 года.
Что до императора, то он находился в плену мнимых авторитетов: Тугута, умеющего очень авторитетно преподносить своё мнение, вице-канцлера Иоганна Филиппа Кобенцля, референта Антона Шпильмана и своего бывшего воспитателя Коллоредо, произведённого в обер-гофмейстеры (министр двора, управляющий дворцовым хозяйством). Взяв в оборот молодого государя эта компания немало навредила Австрии своей близорукой политикой. В итоге, император оказался глух к предложениям Карла. Не имея к тому талантов, но подогреваемый придворной кликой, Франц мнил себя усмирителем дракона Революции и никак не хотел отказываться от этих иллюзий.
Карл болезненно переживает конфликт с братом и недружелюбие двора, с ним каждый день случаются эпилептические припадки. В Брюссель эрцгерцог возвращается в совершенно расстроенном виде, его состояние ухудшается с каждым днем. Возможно именно прогрессирующая болезнь эрцгерцога стала причиной его нерешительных действий под Торкуэном 18 мая 1794 г. Одновременно нарастает конфликт с главнокомандующим принцем Кобурогм. Видя такое дело, Франц переводит брата на более спокойный участок фронта – на Средний Рейн. В это время император, под делением Тугута, уже принял решение оставить Австрийские Нидерланды о чем Карл узнал лишь постфактум.
Этот перевод Карла выглядел, как следствие обеспокоенности здоровьем брата, однако, по факту он был продиктован желанием удалить из армии несговорчивого и раздражающего двор, полководца.
Не смотря на все минусы нынешнего положения дел эрцгерцога, в его опале были и положительные моменты. Теперь Карл получил возможность серьёзно заняться своим здоровьем, что дало результаты. Летом 1795 году он полностью выздоравливает и вновь просит восстановить его в армии, но натыкается на решительное сопротивление Тугута.
10 июля 1795 года Карл чуть не погибает. Во время праздника в честь жены Франца императрицы Марии в Лаксенбургском замке, что расположен недалеко от Вены. В разгар торжеств происходит взрыв пиротехники, в результате которого гибнет младший брат Карла Александр Леопольд, палатин Венгрии. Он не дожил месяца до своего 23-х летия. Карл хоть и находился в непосредственной близости от брата, но не пострадал. Судьба каким-то непостижимым образом хранила эрцгерцога, как на гражданке, так и в бою.
Отстранённый болезнью и интригами Тугута от военной службы, Карл обнаруживает себя как мыслитель. Он тратит свободное время на самообразование, постижение военной теории и делает попытки проанализировать неудачи 1794-го года. Так из-под его пера выходит дебютный трактакт «О войне против новых франков» (1794 г.). (Биограф Карла, немецкий историк Винфриед Ромберг указывает, что первые эссе он начал писать ещё в 1792 г.) В нём он отвечает на важнейший вопрос: как плохо обученные, недисциплинированные французы, за частую не имеющие надлежащей экипировки и снабжения разбили сильнейшую армию Европы? Ответ Карла холоден и беспристрастен: «Невежество, леность и эгоизм виноваты в наших несчастьях». Однако, Карл в этом труде не учитывает фактор боевого духа армии, и то, что он далеко не всегда является производным муштры и баланса поощрений, и наказаний, как утверждали любимые авторы эрцгерцога. Имея бэкграунд блистательных побед, союзники не учли, что перед ними совершенно иной противник, чем те, с кем им приходилось иметь дело ранее, отстаивающий идеалы новой жизни и общества равных возможностей. Эти идеалы позволили победить американцам в своей Войне за независимость, они же не дали сломить французов, против которых воевала вся Европа. То, что не заметил Карл, три десятилетия спустя будет неоднократно подчёркивать в своих трудах Клаузецвиц, указывая на моральный дух армии, как на важнейший залог победы, способный буквально творить «чудеса».
Эрцгерцог всю жизнь много читал, как классиков военной мысли, так и современников, обобщая их опыт.
Большое влияние на Карла оказали работы нидерландского философа и историка Юста Липсия (1747-1506 гг.), основоположника неостоицизма. Липсий в своих трудах отстаивал имперскую, «космополитическую» ориентацию государства, как альтернативу национализму. Такая философия вполне отвечала духу Губсбургов, объединивших под своим скипетром множество народов, в противовес зарождающемуся национальному государству французов.
Карл также развивает идеи Липсия о «справедливых» и «несправедливых» войнах. Единственными оправданиями войны голландский философ видел борьбу против тиранов и отвоевание ранее утерянных земель. Оба этих тезиса великолепно ложились в австрийскую картину восприятия Революционных Войн. В след за Липсием, эрцгерцог утверждает, что главная цель войны – мир. Здесь прослеживается влияние и его собственного отца императора Леопольда, убеждённого противника войн.
Из трудов Липсия Карл узнаёт о голландском военном реформаторе Морисе Нассау, который подчёркивал важность дисциплины для профессиональной армии. Дисциплину Нассау и Липсий называют главным средством восстановления морального духа солдат и предлагают метод её достижения: частые учения, строгие правила и разумное сочетание поощрений и наказаний.
Тогда же в 1794 году выходит брошюра эрцгерцога «Религиозные соображения» в которой он комментирует Евангелие и этически осмысливает роль Писания в политике. В этом труде, Карл объединяет неостоицизм и христианское представление о долге, дополняя это определённым фатализмом. Эрцгерцог подробно рассматривает четыре книги Евангелия через призму важности повиновения «Вечному Закону», даденому Богом. Он видит в этом единственный путь для человечества, отвергая гуманизм, как поклонение человеку и секуляризм.
Из глубокой религиозности Карла проистекает его ненависть к войне и апологетика «Ограниченной войны» против «Войны не ограниченной». Вслед за Тацитом, говорившим, что «Лишь в редких случаях плохой мир можно улучшить с помощью войны», эрцгерцог называет войну «величайшим злом». Он не отказывает ей в праве на существование, но призывает к контролю и ограничению, то есть минимизации физического и морального ущерба от военных действий.
Как странно слышать подобные призывы сегодня, когда ядерные торпеды «Посейдон», вызывающие искусственное цунами, преподносятся, как величайшее достижение военной мысли и нет никакого сомнения, что они будут освящаться РПЦ, или уже освящены. Сегодняшнее человечество кажется слишком долго находится в состоянии глобального мира, поэтому, всё больше падает в объятья паркетных берсерков, не отдающих себе отчёта в том, что такое война. Поэтому, так важно ныне доносить до людей мысли не озверевших самозваных «философов» вроде Дугина, тех самых «поджигателей войны», которых Липсий призывал изгонять из общества, а истинных воинов, знающих цену боевой доблести и славе, за которой всегда стоят кровь и слёзы.
Не смотря на всяческое стремление эрцгерцога к ограничению войны, нельзя недооценивать его решимость и готовность идти до конца, когда этого требует ситуация и долг. «Мы готовы ко всему; мы будем сражаться без рубашек и без штанов, если наша несчастная звезда ставит нас перед необходимостью продолжения войны», — напишет он своему приёмному отцу после Кампо-Формийского мира, прямым следствием которого стало ужасающее состояние снабжения в армии, когда на протяжении лет целые полки не имели новой одежды и белья.
Стоит упомянуть ещё одну историческую личность, повлиявшую на становление Карла, как военного стратега, это имперский генералиссимус и военный теоретик Раймондо Монтекукколи. В частности, юным эрцгерцогом был любим его трактат «О войне против турок в Венгрии», популярный в Европе в XVIII веке. Живя во время стремительно развивающегося военного дела и возрастающей роли огнестрельного оружия, Монтекукколи в своих трудах подчёркивал важность как теории, так и практики военной науки. Он также был сторонником маневрирования и уклонения от лобового столкновения с превосходящими силами противника, предпочитая тактику изматывания. Если же ход сражения складывается неудачно, по Монтекукколи, важно не допустить разгрома армии неприятелем и продолжить изматывание врага меньшими силами. Именно так будет действовать Карл в 1809 году, раз за разом уводя армию от разгрома. При этом, основное внимание Монтекукколи призывал сосредотачивать на защите флангов, наличии большого резерва и эффективном использовании рельефа местности.
Важнейшее значение Монтекукколи придавал научно-техническом прогрессу и научному подходу к войне в целом. Так он уделяет первостепенное внимание геометрии, рассуждая об обороне и взятии крепостей.
Как и любой человек XVIII века, интересующийся военной наукой, Карл не мог избежать влияния Фридриха Великого, который создал несколько трактатов по военной теории и государственному управлению.
На ровне с Фридрихом, едва ли кто-то из интересующихся историей представителей Галантного века мог обойти вниманием военного теоретика и историка Генри Ллойда. Англичанин по происхождению, он успел повоевать в прусской, австрийской, русской, португальской и французской армиях. Биография этого человека не менее захватывающая чем его научные труды. Ллойд был французским шпионом у себя на родине и под видом священника готовил высадку французов на Альбион. После раскрытия он был арестован но выкуплен Францией из плена, однако, Людовку XV предпочёл Фридриха Великого и отправился на службу в Пруссию. В 1754 году вновь был заброшен французами в Англию с разведывательной миссией, но в этот раз в качестве купца. Затем во время Семилетней войны был адъютантом у австрийского фельдмаршала Ласси. После окончания войны недолго служил в португальской армии и работал на английское правительство. С 1773 года на русской службе в чине генерал-майора. Он успешно командует дивизией в войне против Турции (1768-1774 гг.) и участвует в Русско-Шведской войне (1788—1790 гг.). Умер Ллойд в Гааге в возрасте 63 лет, оставив после себя богатое научное наследие.
Наиболее важным из его трудов является монументальная история Семилетней Войны «History of the war between the Empress of Germany and her allies», в которой автор разбирает связь войны и политики, национальный фактор, вопросы морали и этики, а также вводит ряд новых терминов, например, «операционные линии» и «базис военных действий».
В своих трудах Ллойд отводит огромную роль геометрии, подчёркивая механистичичность военной стратегии, которую он называет наукой и искусством одновременно. Залог успеха он видит в быстром перемещении войск, основанном на знании местности и точном расчете времени. Однако, пишет Ллойд, нельзя достичь победы одной лишь механикой. Люди не машины и нуждаются в надлежащей мотивации.
Особо Ллойд выделяет роль операционных линий, то есть пути от базиса (пункта размещения ресурсов) до цели военных действий. Эта мысль будет главенствующей и для Карла, всегда ставящим снабжение во главу угла, пусть даже ценой отказа от наступательных мероприятий.
По выражению отечественного военного историка и теоретика А.А.Свечина, Лойд «первый раз поднялся в стратегический этаж военного искусства». Он уже ясно видит, пишет Свечин, «помимо узкотактической области обширную область широких вопросов, связанных с ведением войны, и приступает к ее научному изучению».
Развивает идеи Ллойда современник Карла Адам Дитрих Генрих фон Бюлов. Представитель прусский школы, он доводит важность геомерии до крайности. Так по Бюлову основой кампании является треугольник, образованный двумя перпендикулярными укреплёнными линиями (базовой и операционной), этот треугольник в представлении Бюлова был безопасен для маневров. Исходя из практики Войны за Баварской Наследство (1778-1779 гг.), Бюлов предлагает избегать сражений, считая сражение результатом допущенных ошибок. Бюлов отрицал роль генерального сражения для достижения победы. Кампания же выигрывалась благодаря постоянным угрозам операционным линиям противника, вынуждая его отступить.
В этих идеях коренится одна из причин неудач Карла в 1799 году. С Революционной Францией тактика «Картофельной войны» просто не работала. Тем не менее, не смотря на увлечение неверными идеями Бюлова, эрцгерцогу удалось одержать в кампании 1799 года ряд блистательных побед, самой яркой, по нашему мнению, и воплощающей идеи победы маневрированием без прямого столкновения, является Первое Сражение под Цюрихом, закончившееся позорной капитуляцией Массены.
Впрочем, представлять Бюлова, как заблуждающуюся бездарность не правомерно. Так российский историк В.Т.Иминов называет Бюлова «представителем, но более ярким, того же направления в военной теории, какого придерживался и Г. Ллойд».
Так же, как и Г. Ллойд, Бюлов признавал существование военной науки, деля ее на стратегию и тактику. К стратегии он относил науку «о передвижениях, в которых противник является целью, но не предметом». Тактика же — «наука о боевых передвижениях, имеющих своим предметом неприятеля». Стратегическими являются все военные передвижения вне пределов пушечного выстрела и поля зрения противника, тактическими — все боевые передвижения в пределах этих границ. «Где обмениваются ударами, дает сжатое определение А. Бюлов (как он выразился, «для совершенно узких лбов»), — там тактика; где не дерутся — там стратегия». Последняя, по Бюлову, состоит из двух главных частей: марша и лагеря (т.е. движения и расположения на месте. — В.И.), а тактика — из развертывания и боя, или атаки и обороны. Тактика, считал он, «является дополнением к стратегии. Первая заканчивает то, что подготовляет вторая».
По мнению А.А,Свечина А. Бюлов первый, «понял тесное соотношение, существующее между политикой и стратегией: «политическая стратегия относится так же к военной стратегии, как последняя — к тактике».
Следующим современником, оказавшим влияние на формирование Карла, как полководца можно называть австро-германского теоретика Иоганна Георга Юлиуса Вентурини. Он прожил всего 30 лет и был младше эрцгерцога на год, но за свою недолгую жизнь, он успел выпустить ряд трудов по военному делу. В том числе семитомную монографию по прикладной тактике и военной науке, посвящённую королю Пруссии Фридриху-Вильгельму III.
Все Революционные Войны Вентурини прослужил под знаменем Герцога Брауншвейгского, подданным которого он являлся. В 1802 году он был назначен архитектором в военно-морской департамент Австрии, но вскоре умер.
Вентурини впервые проводит различие между тактикой и стратегией. Определяя тактику, как искусство, в основе которого знание местности, а стратегию, как науку, охватывающую все остальные аспекты кампании. Вентурини также отвергает опыт, как начальную школу войны, отдавая предпочтению теоретической подготовки будущих командиров. Вентурини, как и Монтекукколи считал, что от сражения нужно уклониться если нет явного преимущества перед противником. В след за Ллойдом, Вентрини подчёркивал необходимость учитывать «национальный характер» в стратегическом и тактическом планировании.
Для тактики Вентурини не предлагал каких-то чётких правил, понимая, что научно-технический прогресс в скором времени изменит тактическую практику, но при этом настаивал, что стратегия, как наука вырабатывает незыблемые принципы военного дела.
В.Т.Иминов обратил внимание, что в работах эрцгерцога Карла «неоправданно много места отводилось географическому фактору, то есть местности, на которой он искал стратегические «ключи», ведущие к победе». Но по-другому просто не могло быть. Как мы увидели: Макиавелли, Монтекукколи, Ллойд и Вентурини настаивали на важности географического фактора, а Карл, несомненно, был продолжателем их идей.
А вот какое определение стратегии и тактики дал сам эрцгерцог: «Стратегия есть военная наука. Она располагает план, объемлет и определяет ход военных предприятий, она есть наука, собственно полководцу принадлежащая.
Тактика есть военное искусство. Она учит каким образом стратегические планы должны быть исполнены, и необходима для каждого начальника войска.
Стратегия определяет решительные точки, которых занятие необходимо для достижения предложенной цели, и назначает линии, служащие к их соединению. Когда точки си приведены в безопасное положение и должны быть защищаемы, тогда вместе с линиями, которыми они между собою соединяются, образуют в оборонительной войне оборонительную линию, в наступательной основание действий (operations basis). Когда же имеем мы в виду только достижение сих точек, то называются они предметами действий (operations objecte), а линии к ними ведущие линиями действий (operationslinien)».
Теперь поговорим о том, кто же непосредственно сформировал эрцгерцога, как командира и полководца. Мы уже упомянули о его военном наставнике Карле Линденау, но он не был пионером в этой должности. В 1791 году у юного Карла появился первый военный наставник. Им стал Карл Мак фон Лейберих. Тот самый несчастный Мак, обеспечивший победу при Турне, но ставший благодаря Ульмской катастрофе символом самонадеянности и трусости.
Зимой 1791 года Мак выступает в Брюсселе с серией лекций о недавно закончившейся войне с Турцией. Он рассказывает о войне через призму своего личного опыта, преподнося повествование, как «взгляд изнутри», разумеется «единственно верный». Скорее всего Мак обладал определенным красноречием и ораторским талантом. По крайней мере на юного Карла ему удалось произвести впечатление. Его стратегические выкладки тоже пришлись по вкусу эрцгерцогу настолько, что он позднее называл его свои «учителем в военном искусстве», хотя, справедливости ради, отметим, что влияние Мака на Карла было всё же вторичным. В силу особенностей характера Мака, такого душевного единства, как с Линденау у них не получилось. Мак не был ни набожным католиком, ни неостоиком.
Эта дружба закончилась в 1805 году, когда, отправленный под трибунал Мак, обвинил в своей неудаче… Карла! Назвав его деятельность «предательской», бесконечно сетуя на медлительность эрцгерцога в движении из Италии.
Второй наставник Карла Линденау, был начальником штаба его приёмного отца герцога Альберта и занимался обучением Карла с 1793 года. Между ними сразу возникла взаимная привязанность. Карл ценил ум Линденау и до конца его военной карьеры в 1809 году всегда спрашивал совета у своего учителя. Вынужденное отлучение Карла от военных дел в 1795 году стало поводом к возобновлению обучения принципам ведения войны, чем оба военных с удовольствием воспользовались. В одном из писем своему учителю эрцгерцог позднее напишет: «Если у меня и был какой-то успех, я всем обязан Вам. Вы заложили основы, научили меня элементам военного искусства, и я должен поблагодарить Вас за все, чего я достиг».
Линденау разделяет войну на две категории: наступательную и защитную. Будучи горячим сторонником ограниченной воны. Он говорит о нецелесообразности наступательных операций за пределами собственных границ в виду сложности определения источника снабжения армии, от которого полководец выстраивал бы операционные линии. Здесь мы видим, что Линденау так же во главу угла ставит снабжение армии.
Линденау отдавал предпочтение классическому построению войск перед боем. Три колонны пехотинцев в глубине, линия в центре, желательно на естественном препятствии, кавалерия на флангах, артиллерия рассредоточена по всему расположению войск. Линденау постоянно подчёркивает важность безопасности армии, воспринимая её как ресурс, который нужно сохранить любыми способами, из чего проистекает осторожность Карла, порой даже излишняя, за которую его будут критиковать, в особенности российские историки, противопоставляя агрессивному Суворову.
В раннем литературном творчестве эрцгерцога Линденау не редко принимал практическое участие, так труд «Высшее военное искусство», увидевший свет в 1806 году был их совместной работой. Перу Линденау там принадлежит раздел об армиях и природе войны.
Концентрация на важности снабжения, системе базиса и операционных линий, делало австрийскую армию куда менее мобильной чем революционная французская. Указания многих историков на медлительность австрийцев, создали штамп о медлительной австрийской армии, однако, с нашей точки зрения, он неправомочен. По-другому просто не могло быть. Так как французы осуществляли снабжение своей армии за счет реквизиции, то есть фактического разбоя и ограбления местных жителей, что было категорически неприемлемо для австрийцев. Лишь много позднее Наполеон Бонапарт введёт практику покупки провизии на покорённых территориях.
Подводя итог, можно сказать, что формирование одного из величайших умов XVIII-XIX веков было следствием трёх составляющих: врождённых качеств, таких как внутренняя собранность, чуждость праздности и развлечениям, блестящее образование в духе эпохи Просвещения, одно из лучших в тогдашней Европе и пережитый в детстве экзистенциальный опыт близости смерти и человеческого милосердия. Будучи природным гением, он облёк свои склонности в философию неостоицизма и христианство, до конца жизни сохранив верность принципам долга и скромности. Человек, который легко мог бы стать императором Австрии, королём Бельгии, видеть собственные изваяния в каждом городе и купаться в лучах заслуженной славы, в итоге выбрал тихую семейную жизнь и писательский труд, и это была самая главная победа эрцгерцога, победа над самим собой.
Список использованной литературы
1. Winfried Romberg. Erzherzog Carl von Österreich. Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2006.
2. Dr. Lee Eysturlid. The formative influences, theories, and campaigns of the Archduke Carl of Austria. Westport, Connecticut. London, 2000.
3. Eduard Wertheimer. Erzherzog Carl und die Zweite Coalition bis zum Frieden von Luneville, 1798-1801. Wien, 1885.
4. А.А.Свечин. Эволюция военного искусства (Том 1)
5. В.Т.Иминов. Военные теоретики известные и забытые. Военно-исторический журнал, №10, 2006.
6. А.А.Михайлов. Изучение всех военных сил государства в данный момент. Военная география и военная статистика в отечественйо науке. Историографические аспекты. Военно-исторический журнал, №3, 2018.
7. Эрцгерцог Карл Людвиг Тешенский. Правила стратегии, объяснённые описанием похода 1796 года в Германии. Часть первая. Сп-б. 1818.
8. Ярослав Шимов. «Австро-Венгерская Империя». М. Эксмо.: 2003.
Серж Сакенов
Другие части:
Часть I. Солнце Неервиндена
Часть II. 1796 год. От Рейна до Амберга и обратно
Часть III. Впервые против Бонапарта
Часть IV. 1799 год. Вторая экзекуция Журдана
Часть V. 1799 год. Карл и Суворов
__________________________________________________
Понравилось? Поддержи автора деньгами!
Это не коммерческий проект, автор тратит свои личные время и средства, чтобы подготовить для тебя этот материал.
Карта автора для донейшена: 5336 6901 4978 6735
